Триумфатором 96-й премии Американской киноакадемии «Оскар» стал фильм Кристофера Нолана «Оппенгеймер» о создателе атомной бомбы Роберте Оппенгеймере. Что говорил прославленный физик о науке и мире — в подборке «Ъ».

«Когда вы задумываете что-то технически свежее, вы сначала идете и создаете это, а рассуждать о том, что с этим делать, начинаете только потом, получив свой первый технологический результат. Так произошло и с атомной бомбой» (на заседании Комиссии по атомной энергии США, 1954 год).
«Мы знали, что мир не будет прежним. Некоторые люди смеялись, несколько человек плакали. Большинство молчало. Я вспомнил строки из индуистского писания — «Бхагавадгиты». Вишну пытается уговорить принца выполнить свой долг и, чтобы его впечатлить, становится многоруким и говорит: «Теперь я — смерть, разрушитель миров». Полагаю, мы все так или иначе это подумали» (из интервью NBC News, 1965 год).
«В каком-то первозданном смысле, который не замаскируешь ни пошлостью, ни юмором, ни преувеличениями, физики познали грех; и это невозможно забыть. Из-за своей гордыни мы решили, что знаем, что лучше для человечества. Но для исследователя такой подход противоестественен» (из лекции в Массачусетском технологическом институте, 25 ноября 1947 года).
«Не думаю, что с моей стороны прозвучит страшно — и иногда это действительно правда, — что физика мне нужна больше, чем друзья» (из письма брату Фрэнку Оппенгеймеру, опубликованного в книге «Robert Oppenheimer: Letters and Recollections», 14 октября 1929 года).
«Сегодня дело даже не в том, что наши правители не знают математики, а в том, что наши философы не знают математики и, если говорить до конца, наши математики ее тоже не знают» (из статьи в Harper`s Magazine, 1958 год).
«Все хотят нравиться женщинам, и это желание, пусть и не до конца, но в значительной степени является проявлением тщеславия. Стремиться нравиться женщинам — все равно что пытаться развить вкус, красноречие или стать счастливым; все эти вещи не являются целями, которым можно выучиться… Пытаться стать [искусственно] счастливым — все равно что пытаться построить механизм, который не имеет ни одной функции, кроме как не производить шума» (из письма своему брату Фрэнку Оппенгеймеру, 14 октября 1929 года).
«Все вещи, которые требуют дисциплинированности: образование и наши обязательства перед людьми и государством, и войны, и личные проблемы, и [необходимость зарабатывать] средства к существованию,— нужно встречать с глубокой признательностью. Только так мы становимся наименее отстраненными; и только так мы познаем мир» (из письма своему брату Фрэнку Оппенгеймеру, 12 марта 1932 года).
«Если атомное оружие включат в арсеналы воюющий мир и страны, готовящиеся к войне, наступит время, когда человечество проклянет названия Лос-Аламос и Хиросима. Люди этого мира должны объединиться, иначе они погибнут…. В иные времена про это говорили другие люди, про другие войны и о другом оружии. Они не победили. Некоторые люди, затуманенные ложным пониманием человеческой истории, заявляют, что [сторонники мира] не победят и сегодня. Но нам не стоит им верить… Наши умы преданы идее мира, преданы миру, который объединился перед лицом общей опасности — посредством закона и человечности» (из речи на вручении премии отличившимся американским военным, 16 октября 1945 года).
«В науке нет места догме. Исследователь свободен и должен свободно задавать любые вопросы, сомневаться в любом утверждении, искать любые доказательства, исправлять любые ошибки… Единственный способ избежать ошибки — [вовремя] ее найти, а единственный способ найти ее — наводить справки… Пока люди свободны спрашивать то, что должны, свободны говорить то, что думают, свободны думать что хотят, наука никогда не регрессирует» (из статьи Life, 24 октября 1949 года).
«Я был идиотом» (из показаний Комиссии по атомной энергии США, 1954 год).
«Мы жили примерно в трех милях от лаборатории. По будням я старался добраться до лаборатории примерно к восьми или около того, по дороге отвозил сына в детский сад…. Как правило, я делал небольшой перерыв между двенадцатью и часом, потому что [в лаборатории] невозможно поесть, никакой еды. Заходил домой, а потом возвращался и работал до шести вечера. Иногда, два или три раза в неделю, или даже четыре раза в неделю, я возвращался [в лабораторию и] вечером, после ужина» (из аудиоинтервью из коллекции Национального музея ядерной науки и истории, 12 сентября 1965 года).
«Реальное значение атомной энергии заключается не в созданном оружии; реальное ее значение заключается в тех огромных преимуществах, которые атомная энергия и различные виды радиации принесут людям… В прошлом никогда еще не открывали новые направления науки, настоящие плоды которых оставались настолько неочевидными вначале… Верю, что с высокой долей вероятностью эти плоды — так называемое мирное применение атомной энергии — принесут именно то, на что мы надеемся, а возможно, и больше» (из прощальной речи перед Ассоциацией ученых Лос-Аламоса, 2 ноября 1945 года).






































































